Поцелуй смерти [Litres] - Лорел Гамильтон

Возле главной машины стоял Лисандро. Отросшие до плеч волосы он заплел за спиной в косу. Все тот же высокий, смуглый, красивый и счастливо женатый. Почти год назад, летом, он получил серьезное пулевое ранение, помогая нам одолеть Мать Всей Тьмы. Был страшный момент, когда мне казалось, что жертва его оказалась последней, но слишком он для этого упрямая собака – точнее, крыса-оборотень, – и он все-таки выжил. Мне не пришлось объяснять его жене и детям, почему это я привезла папочку в ящике. Я была этому очень рада, но с тех пор перестала включать его в свою охрану. Мне не хотелось, чтобы вдовство его жены или сиротство детей оказались на моей совести. Сейчас, на нежарком весеннем солнце, я вспомнила, что не только рядом со мной бывает опасность.

Вокруг стояли люди из СВАТ, с ними Дольф и Зебровски. Для меня и моих ребят было неимоверным комплиментом, что нам разрешили быть с ними.

– Какого черта вы пропустили в клуб людей с бомбой и дали им захватить Натэниела? – спросила я.

Лисандро опустил глаза, сделал глубокий вдох, расправил плечи и доложил, глядя мне в глаза:

– На дверях стоял Клей. Он по-настоящему не служил никогда и в деле не бывал. При повышенном уровне угрозы я не должен был ставить его на дверях. Этот молодой человек и еще двое пришли наниматься в официанты.

– Эти двое – соучастники? – спросила я.

– Они тут же рванули ко всем чертям, так что не думаю. Похоже, он был только один.

– Как он сумел взять Натэниела, когда и ты и Никки там были?

– Анита, это не те вопросы, которые нужно задавать, – вмешался Дольф.

Я обернулась к нему, чтобы возразить – и замолчала. Сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Кивнула.

– Дай я выясню то, что нам нужно знать, Блейк, – предложил Хилл.

Хотела ответить, что сама могу, но сейчас не было времени себе самой лгать. И я просто кивнула.

– У нас есть эскизы плана клуба. Блейк нам по дороге описала его. Кто там внутри? Где именно находится заложник?

– Внутри: Никки, Натэниел, Мефистофель и Синрик.

– Стоп, – сказала я. – Почему там Син? Он не охранник и не танцор.

Лисандро с неловким видом ответил:

– Натэниел приводил его с собой пару раз. Он смотрел на репетиции, сам что-то пробовал.

– Почему Син там, а ты в безопасности здесь?

– Он не хотел оставить Натэниела, и Никки тоже отказался.

– А Дьявол?

– Налетчик знал, что Мефистофель – твой золотой тигр, и захотел, чтобы он остался. Я думаю, он хочет убрать тебя и двух из твоих котов.

– Син тоже из моих котов.

– Похоже, его смущает юный возраст Синрика.

– Блейк, – перебил Хилл, – у нас нет времени. Син тоже из тех, кто тебе дорог?

– Все, кого он назвал, любовники. И почти все они живут вместе со мной. Большую часть времени.

От соболезнования в глазах Хилла я чуть не расклеилась.

– Понимаю, Блейк.

– С Натэниелом мы живем уже три года. В июне четыре.

Хилл мрачно кивнул:

– Мы его вытащим.

– Я знаю, – ответила я, и это была ложь. Я совсем не знала. Я надеялась, но в этом случае одной надежды, похоже, мало.

Хилл и остальные стали расспрашивать Лисандро о бомбе, и он знал о ней намного больше, чем могла бы знать я. Я бы остановилась на словах «пояс смертника». Я знала, что такое «выключатель мертвеца», но не то, как он выглядит. Лисандро отвечал быстро и четко.

Хилл и пара его людей кивнули. Ответ Лисандро им понравился. Черт побери, он и мне понравился, но у меня в голове вертелась песенка: «Натэниел там, и там бомба. Никки там, и Дьявол, и Син. И там бомба».

Вот все время вертелось, пока они задавали разумные вопросы и получали ответы. Ритм отстукивало: бом-ба, бом-ба, бом-ба. Огонь – единственное, от чего не исцеляются оборотни. Их можно убить серебром, их могут ранить клыки и когти иных противоестественных созданий, но если оборотень выживет, то почти любое, если не вообще любое повреждение будет излечено. Кроме повреждений, нанесенных огнем. Некоторые из противоестественных сгорают даже быстрее и полнее, нежели человек.

У меня в голове возник образ одного вервольфа – я видела, как он сгорел в прошлом году, оказавшись слишком близко к запускаемой ракете. Человеческий облик исчез в пламени, вервольф попытался перекинуться зверем, чтобы исцелиться, но обгорел до смерти, застряв между двумя формами – обугленный, бесформенный кусок. Я изо всех сил старалась не видеть таким Натэниела, Сина, или Никки, или Дьявола.

– Анита это может, – донесся до меня голос. Я заставила себя сосредоточиться – это говорил Гордость.

Я заморгала, глядя в знакомое красивое лицо, так похожее на Дьявола. Неудивительно, учитывая, что они двоюродные.

– Что? Что я могу сделать?

– Открыть канал связи между собой и Мефистофелем, или Натэниелом, или Синриком. И увидеть помещение изнутри. Не придется гадать.

Хилл посмотрел на меня внимательно:

– Ты и в самом деле это можешь?

– Если убрать щиты и сосредоточиться – то да.

– И ты увидишь клуб изнутри тремя парами глаз, гадать не придется?

– Да, должно быть именно так.

– Черт побери, – сказал он. – Это ты так можешь со всеми своими любовниками?

– Нет, с Никки не получится. Только с остальными.

Хилл задумчиво прищурился.

– Как-нибудь потом надо будет понять, как это действует и как мы можем это использовать. А сейчас включай свою магию, Блейк. Дай нам глаза, покажи, где кто в комнате.

– Попытаюсь.

– Нет, пытаться не надо, – сказал Зебровски. – Ты сделай. Или не сделай. Нет места попытке.

Я не сразу поняла, что он цитирует «Звездные войны». Я не могла не улыбнуться. Люблю я Зебровски – вот как раз за это.

Глава сорок седьмая

Я сидела на невысоком бордюре на нежарком весеннем солнце, в бронежилете, с оружием, а вокруг стояли все парни из СВАТ, плюс маршал Арлен Брайс, плюс Зебровски, Дольф и куда больше народу из РГРПС, чем я думала, кому вообще есть до меня дело. Они сгрудились около меня, а я занималась исполнением мечты любого переговорщика с террористами о заложниках. Нам не надо было обращаться к подозреваемому или как-то запускать в клуб наблюдателя – у меня уже были в клубе глаза. Надо было только их «открыть».

Я сидела на бордюре, и при моем маленьком росте это было как на дне колодца из очень высоких людей, но мне не мешало. Быть самой маленькой я привыкла еще в школе. Прежде всего я сняла блоки, отгораживающие меня от Дьявола. Гордость предложил начать с него, поскольку Дьявол был воспитан как воин, шпион, телохранитель и убийца, хотя этого при полиции вслух он не говорил. Был он «охранник». Просто «охранник».